Он сидел в их старой детской комнате в «Норе» и плакал. Он не мог не плакать, ведь всё, что есть здесь, напоминает его.

Две кровати, две тумбочки, два стола и два стула. Ничего здесь не стоит в одиночку. У каждой вещи в этой комнате есть свой близнец. И у него есть... Вернее, был.

«Фредди, зачем ты ушел?»

Уже целую неделю в горле стоит огромный ком, а сердце замирает при каждом шорохе в пустой комнате, что мешает спокойно жить. Да и как тут жить спокойно? Этого не будет уже никогда... Огромная боль засела в этом мальчишке навсегда. Никогда он не избавится от неё, никогда не сможет забыть.

«Я не смогу больше находиться тут. Все до единой мелочи здесь напоминает тебя...»

Каждое зеркало для него — Еиналеж. Каждое отражение в нём — брат. Черт, до чего же больно! И очень страшно... Страшно выходить в этот жестокий мир без того, кто по жизни шагал с тобой.

«Фредди, зачем ты ушел?»

Каждый раз, когда Джордж смотрит в зеркало, он старается улыбаться. Из глаз ручьями бегут слезы, к горлу подступает горечь, руки трясутся, но мальчишка не перестает улыбаться, потому что никогда не хочет больше видеть своего Фреда грустным и несчастным.

«Ты даже погиб вот так, с улыбкой на лице. Ты улыбался смерти, значит, не боялся...»

Он теперь всегда будет один идти по миру, без поддержки и такой нужной улыбки родного человека. Всегда один. Нет, конечно, у него есть мама, отец, четыре брата и сестренка, но это совершенно не то. Все, что сейчас нужно Джорджу — это Фред. Никогда они ещё не расставались друг с другом дольше, чем на два часа, а теперь расстались навсегда. Два брата. Одно целое.

«Фредди, зачем ты ушёл?»

Каждое утро Джордж надеялся, что сейчас распахнет свои глаза и на соседней кровати сразу же увидит его, сладко посапывающего братца. Но изо дня в день он никого не находил напротив себя. И не найдет уже никогда...

«Вернись, брат! Я отдам тебе синий свитер. Помнишь, тот, из-за которого мы поругались на Рождество? Он будет твой, Фред, я обещаю. Все шоколадные конфеты будешь съедать ты. Ну помнишь, те, которые прислала мама еще на первом курсе? С тех пор это были наши самые любимые конфеты и вечные споры. Шуточные, конечно, но споры».

Он сидел и смотрел на отражение самого себя. Ему уже ничем нельзя помочь. Никогда в сердце Джорджа не успокоится Фред. Никогда.

— Джорджи, милый, пора, — послышался снизу такой родной и ласковый голос мамы. Правда, она не позвала его вместе с братом обедать, как раньше. Она позвала его одного... И позвала для того, чтобы ехать на... похороны.

Еле сдержавшись, чтобы не упасть на колени и не начать кричать на весь дом, Джордж поднялся со стула и прошагал ближе к кровати брата. С замиранием в сердце он надел как никогда яркий зелёный свитер на себя, а синий взял в руки.

«Я отдам его тебе, Фредди».

Вот он, такой близкий и родной лежит в гробу, не двигаясь и не дыша. На секунду Джорджу показалось, что мальчишка просто сомкнул глаза и крепко спит. Показалось...



«Мама плачет. Папа ласково обнимает её и тоже плачет. У обоих под глазами огромные синяки, а среди ярко-рыжих волос стало ещё легче разглядеть седые. Билл и Чарли, кажется, самые уравновешенные среди всех людей, что собрались здесь. В глазах ни слезинки, но зато ужасная боль от потери — это видно. Рон... Где Ронни? А, вон он, стоит в самом конце вместе с Гарри, пытаясь незаметно утереть слезы рукавом вязаной кофты. Малышка Джинни вместе с Гермионой в самом неприметном углу. Плачет. И не так, как всегда. Она не пытается скрыть своих слез. Вон и бывшие однокурсники. Анджелина с Кэтти, Алисия, Оливер, Ли. Где же тот, кого я ищу? Где Джорджи? А, вот и он... Стоит на коленях у моего тела, склонив вниз рыжую макушку. Держит в руках свитер красивого небесно-синего цвета. Тот самый? Он оставит его мне? Боже, брат, оставь его у себя, носи. Он же так тебе нравился».



Руки его тряслись, из глаз без остановки текли горькие слезы, из горла вырывались судорожные всхлипы. Смотря на тело Фреда, Джордж не мог контролировать себя и свои чувства. Не мог... Сейчас он видит его последний раз. Мальчишка еле подавил в себе желание схватить холодное тело за плечи, потрясти, разбудить. Но еще никто не просыпался от этого сна. Никто и никогда...

Джордж аккуратно положил рядом с телом свитер синего цвета. Любимого цвета Фреда. Тогда, в прошлое Рождество, он достался Джорджу, но теперь мальчик не хотел, чтобы этот свитер оставался у него. Он хотел отдать его своему Фредди. Пусть он и не сможет его носить...

Медленно мальчик поднялся с колен и смахнул тыльной стороной ладони дорожку от слез. Еще раз взглянув на самого родного человека, он поднял голову и сердце его едва не остановилось. Он увидел...

— Фредди... — тихонько прошептал Джордж и закусил треснувшую губу. Да, он увидел перед собой Фреда. Совсем такой же, как и при жизни. Он стоял и его улыбка, казалось, была способна озарить светом все это место. Такая родная улыбка...

— Да, Джорджи, это я. Я... Перед тем, как уйти я хотел сказать тебе... Просто будь сильным. Держись, ни в коем случае не дай себя сломать.

— Фредди, зачем ты уходишь?

— Затем, чтобы не было этой ужасной войны, затем, чтобы ты больше никогда не плакал, затем, чтобы не плакала мама, Джордж.

— Фред, но я... Я не увижу тебя больше никогда.

— Это не так, братец. Ты сможешь увидеть меня просто посмотрев в зеркало, во сне или на старых колдографиях. Если человек тебе дорог — он никогда не умрет. Он будет жить с тобой. В твоих воспоминаниях, мыслях, мечтах, в твоем сердце. Я прошу тебя, не плачь...